На высочайших вершинах Советского Союза - Страница 19

Стало совсем не жарко. Полушубки — одно удовольствие. К тому же и дождик накрапывает. От нашего завхоза Михаила Васильевича Дудина узнали много новостей: путь по Балянд-киик оказался для каравана непроходимым. Придется двигаться через Алтын-мазар, и нужно спешить, пока еще речки невелики.

22 июня. Утром, пока не покажется солнышко, достаточно прохладно. Без полушубка просто тоскливо. Доупаковываем вещи. Вес груза получился основательный — 2,5 тонны. Все взять — нечего и думать. Остается надежда на обещанных в Дараут-кургане верблюдов.

Я занялся чисткой винтовки, грязной до жути. Вычистил здорово, и все пошли потренироваться — стреляли в мишень. Стрелки здесь хорошие. Живут на мясе кийков и архаров, так что поучиться у них не грех.

23 июня. Утро очень хорошее.

Вьючим на полный ход. Необходимые верблюды пришли, и это сразу вывело нас из затруднения. Восемь верблюдов и десять лошадей. В Бордобе нам выделили в помощь четырех верховых и еще две лошади, и мы, распрощавшись, пошли догонять уже ушедший караван.

Широкое галечное русло бывшего ледника абсолютно ровно. Перепрыгнули через несколько рукавов желтой речки, но последний преодолеть прыжком не удалось — широк. Чтобы не разуваться обоим, я сел верхом на товарища и так транспортировался до другого берега. Одна долина соединяется с другой, еще большей. Долго идешь и, кажется, ничуть не продвигаешься. Речка Корженевского. Эта речка дала себя знать. Разуваться пришлось уже обоим. Ледяная вода сводит ноги.

Вступили на моренные холмы левого берега. Масса цветов и все как в далеком Красноярске. И сурков не меньше. Целыми семьями, штук по пять, стоят у норок большими рыжими столбиками; и так по всем окрестным холмам. Вскоре их свист стал надоедать.

Наконец показалась и наша кавалькада красноармейцев. Выехав за морену, она поднялась на нее и поехала правым берегом. Так, на разных берегах двигались мы километров десять. Но вот с того берега отделились двое с двумя лошадьми на поводу. «За нами, видно», — решили мы, и не ошиблись. Сели на лошадей, и продвижение пошло быстрее. Вскоре после подкормки лошадей и остальные решили перебраться на левый берег.

Выезжаем на широкую равнину. У предгорий движется ленивым шагом верховой. Обратили на него внимание красноармейцев. Двое отделились и поскакали наперерез. Лишь только верховой заметил их, как повернул к горам, и сразу взял в галоп. Еще двое наших дали шпоры и вчетвером в хорошем темпе понеслись догонять всадника. Тот мчался к долине и скрылся. Наши взяли в холмы, наперерез, но расстояние большое, надежды настигнуть мало.

Догнали караван. Я иду пешком, ничуть не отставая от лошадей. Раз даже взял рысцой, за мной побежали и лошади. Даниил Иванович взмолился. Караванщики поймали заблудившегося верблюда (это уже девятый) и наваливают на него груз без стеснения.

Лагерь устроили в цирке холмов. Палатки в ряд. Верблюды жалобно кричат, когда их ставят на колени, чтобы развьючить. Из вещей караванщики делают подобие шалашей, накрывая их кошмами.

Приехали наши бойцы и, конечно, с пустыми руками — ушел! К вечеру распределили дежурства: один из нас и один красноармеец по два часа. Настроение тревожное. Кроме винтовок, у нас есть одна граната, которая и передается каждой смене. Я уже начал засыпать, когда пошел дождь. Досталось дежурным порядком. Спал чутко, будить на дежурство не пришлось. Натянул гольфы, полушубок, винтовку наперерез. Кругом тьма. Верблюды легли тесной массой и свистят, как змеи. Храпят усталые лошади и люди. Контуры холмов неясны. Смотреть сверху нет смысла. Лучше видно снизу, на фоне неба. Долго тянулись два часа. Все время напряженно вслушиваешься, вглядываешься. Что-то высовывается на ровной черте холма. Приглядываюсь, кажется движется. Долго наблюдаю — оказывается камень. Смочило дождиком. Приятно будить следующего на смену.

24 июня. Утро облачное. С пяти часов варят суп. К семи часам управляемся с ним, быстрые сборы, вьючка — и в путь!

Сегодня еду на молодом верблюде. Печет солнце. Широкая сухая долина. Направо в дымке сероватой гаммой в скалистых вершинках — Алайский хребет. Налево белыми призраками стоят громады Заалайского. Прямо перед нами — массив пика Ленина. Размашисто и мерно покачивается верблюд. Нападает дрема. Мертвая тишина иногда нарушается резким жалобным криком верблюда. Солнце клонится к западу. Очень надоело качаться. За бродом кормежка лошадей. Сполз с верблюда — на ногах стоять трудно, словно чужие стали. Дальше с удовольствием пошел пешком.

Опять встреча с подозрительным всадником у кишлака. Долгие поиски пастбища и воды. Лагерь разбили за широким каньоном охристой речки на чудесной зеленой поляне. Меркнет нежно-розовый пик Ленина. Лишь одно облако долго лежит на его фирнах, но вот и оно расплылось.

Сегодня дежурю третьим — с двух до четырех часов утра. Тепло. Чудесная ночь. Хожу и как привороженный смотрю на небо. Кончилось тем, что потерял наган. На рассвете нашел его с помощью Даниила Ивановича.

25 июня. Сегодня у меня новый вид транспорта — еду на вьючной лошади без седла и стремян. Уздечка импровизированная. В довершение из-за стертой холки сижу на крупе. Ничего, даже удобно.

Дудин с двумя красноармейцами поехал в Дараут-курган договариваться насчет верблюдов и прочего, сказав, что к вечеру догонит нас на повороте к Терс-агару или в колхозе, куда ориентировочно мы должны прибыть к этому времени.

К 4.30 доехали лишь до мазара и остановились. Лошади и верблюды устали. Кругом трава, чистый ручей — для ночлега лучшего места желать нельзя. За Дудиным решили послать одного из караванщиков; но они категорически отказались. Рассудив, что Дудин сам догадается и найдет нас, успокоились.