На высочайших вершинах Советского Союза - Страница 79

Уже начало темнеть, когда выползли на самый перевал. Увы, радости мало: острый гребень и одному негде улечься. (Хорошо уже, что снег перестал. Есть надежда, что тучи разгонит.) Нашли снежную впадину, в ней и расположились, подстелив плащ и палатку Здарского.

Холодно. Все мокрое. Мерзнут и руки и ноги. Отогревались в мешках. Подкрепились банкой фруктовых консервов и залегли. Спали неплохо.

27 июля. Из-за холода рано не встали. Солнце немного не дотянулось до нашего логова, когда мы без рюкзаков вышли на штурм Мын-тэке.

Перевалили по острому гребню небольшую вершинку, спустились в седловину перевала и лишь оттуда полезли по склону Мын-тэке.

Вскоре встретились крутые и обледенелые участки меж скал. Пришлось надеть кошки. На них вышли на гребень и прошли верхнюю часть того самого полувисячего ледника, который виден с ледника Елдаша. Здесь лежит глубокий снег, а внизу осыпь. Чтобы не портить кошки, снял их и оставил вместе со свитером. Посоветовал сделать то же и Виктору. Виктор не решился и потащил с собой. Как я и предполагал, тащил зря: кошки не понадобились.

Начались крутые скалистые стенки, сильно разрушенные острые гребешки и бесконечное количество жандармов. Отсюда уже виден Памир. Вдалеке над морем облаков высятся горные гиганты. Теперь уже ясно, где пик Коммунизма, где пик Корженевской. Правее, видимо, пик Революции.

Я иду первым, расчищая снег. Руки сильно мерзнут. Скалы скользкие. Охранение ненадежно.

Над нами вторая стена, третья и еще и еще. Гребень, как спина гигантского сказочного дракона, весь в зубьях. Спускаясь, поднимаясь, пролезая в узкие трещины, вылезли мы на острый выступ и с него, наконец, увидели вершину. Но до нее еще нужно пройти длинный, острый, с множеством карнизов снежный гребень, прерывающийся пятнами острых скал.

Виктор постепенно выдает веревку и следит за каждым моим движением. Карнизы настолько ажурны, что их пришлось почти целиком срубить и лишь тогда можно было встать на острое лезвие гребня.

Идем очень осторожно: по обе стороны глубокие провалы. А тут еще как нарочно справа пошли лавины. Внезапно склон под нами с треском разорвался черным зигзагом. Мы приготовились к худшему. Однако прошли. «Ну, значит, на обратном пути обязательно съедем», — говорит Виктор.

Еще один жандарм, и, кажется, последний. Действительно, за ним в легком тумане, затянувшем все кругом, уже виден громадный карниз вершины Мын-тэке. К величайшей досаде клочья облаков, клубящихся на северо-востоке, мешают полностью сделать съемку и нанести на карту этот интересный участок.

Записку решили оставить на последних скалах. Чтобы убедиться, что за карнизом нет точки выше нашей, я решил сходить к карнизу. Виктор страхует меня, пока я вылезаю на самый гребень. Убеждаюсь, что по другую сторону гребень резко уходит вниз. Удовлетворение полное.

Быстро сделал зарисовку. Затем написали записку и вложили ее в опустошенную банку из-под молока. Достав несколько дефицитных в этом месте камней, придавили ими банку. Теперь, пока не повалил снег, скорее вниз.

На снежнике, где я оставил кошки, обнаружили выходы порфировидного гранита с турмалином. Взяли образцы. Последний крутой участок прошли опять на кошках. Сильно подлипает. Виктор измотался вконец и даже начал монотонно ругаться: «Ну и гребень, черт его дери! Конца ему не будет…».

Наконец опять перевалили вершинку и — знакомое пепелище. Быстро собрав опушенные снегом вещи, в третий раз перешли вершинку и начали спуск на ледник. Склон оказался без бергшрунда и это несколько ускорило спуск. Долго ковыряем лед в поисках воды. Но вот нашли немного и с жадностью начали поглощать ее с молоком. Замерзли зверски, зато самочувствие сразу стало лучше.

Начинает темнеть. Нужно устраиваться на ночлег. Дошли до маленького отрога Мын-тэке, залезли на гребень и, устроив площадку на осыпи, расположились на ночлег.

Все на нас вымокло настолько, что отовсюду при легком прикосновении руки выступает и легко выжимается вода. Похолодало и начало подмерзать. Чтобы не всовывать в мешок мокрые носки, решили, что они вполне высохнут на ветру и разложили их на камнях.

Облака разошлись, и прекрасная звездная ночь с мягким мерцанием опустилась на нас. Ветер зашумел в скалах, убаюкивая.

28 июля. Наши надежды не оправдались: носки не только не высохли, но и покрылись льдом. Приходится терпеливо отогревать их в спальном мешке на собственном животе. Наконец вышли. Солнце уже предательски вылезло на ледник.

Оказалось, что гребень, столь мирный с юга, на север обрывается стеной. Прошли порядочно вверх, а спуска все нет. Решили спускаться на крючьях. До половины спустились и удачно выдернули веревку.

Второй крюк — и спуск на крутой снежник. Он оказался ледяным; и крюк со звоном вошел в лед. Веревку заело, но потрудившись, выдернули ее и на этот раз. Вот чертов гребень, задержались часа на два!

Наконец ровный, хотя и с трещинами ледник. Зашагали быстро.

Второй гребень. У его конуса перевалили совсем легко и двинулись к перевалу Елдаш — Тамынген. Солнце жаром и тяжелой одурью ударило в голову. Идти сразу стало тяжело. Снег начал рыхлиться и проваливаться. По существу недлинный ледниковый цирк кажется бесконечным. Чтобы увлажнить рот, частенько хватаем снег.

Небольшая передышка и подъем к перевалу. Ноги проваливаются по колено. Бергшрунд переходим по хлипкому мостику с большими шансами на падение.

Выемка перевала. Нашли воду и пьем до похолодения в желудке. Здесь взяли несколько образцов пигматита с турмалином.